Елена Трубицына
http://prodeath.r2.ru
Как всегда, отзвонился и снова молчит телефон.
Как всегда, поутру луч туманящий льется… Зачем?
Песни суицидальные… Маленький магнитофон,
Подожди, не включайся… Не рушь тишину этих стен.
Я увижу еще, может быть, но скорей всего - нет .
Я запомню еще, а потом захочу позабыть.
Я увижу еще этой жизни последний рассвет…
Погоди… Осторожней… Не надо, не режь эту нить.
Кто же - тот или этот? А может быть вовсе - вдали.
А скорее, на том же алмазе, на грани другой.
Исчезающей тенью прощенья вернись и пойми.
Ну, а впрочем - не надо. Останусь… Так проще - одной.
А кассета играет - но что - не могу я понять.
То ли "Мост", то ли "Ария"… Только уже все равно.
И пора бы закончить - да некому кнопку нажать,
И уйти бы - но лишь бы случайно не выйти в окно.
А вся боль уже выпита - может, осталась на дне
Абсолютно прозрачная, горькая божья слеза.
Посмотрю осторожно на солнце в открытом окне,
Но - бликует… Прикрою ладонью сухие глаза.



Подари мне патрон. Подстрели, подстрели меня влет.
Подари мне петлю. Мы когда-то вязали узлы.
Смело гвозди вбивай. И с креста я увижу восход.
Ты оставь от стихов горстку теплой шуршащей золы.
И когда я пойму - за зовущим окном пустота,
А за ней - только серый асфальт, обрывающий крик,
Ты сними с меня саван, и путь от нуля до креста
По глазам прочитав, не иди вслед за мною в тупик.
Но пока мы вдвоем, почему я о главном молчу?
Почему не решусь попросить, чтобы ты объяснил:
Я, сгорая, свечу, или просто - ломаясь, кричу?
Я иду напролом или где-то валяюсь без сил?
Как достойно уйти, если жизнь недостойна моя?
Перед кем обнажить эти черные раны в душе?
Что такое стихи? - Над могилой святая петля.
Что такое Любовь? - Это липкая боль на ноже.
Подари мне патрон. Подстрели, подстрели меня влет.
Так я на два узла завязала дороги в тупик.
Как увидеть слепому - пусть даже с креста - свой восход?
Шаг в окно - пустота… И асфальт, обрывающий крик.



Коснуться надежды - у неба, у края,
С катушек слететь на золу от моста.
От белого ада и черного рая
Убраться за двадцать четыре креста.
И сгинуть, пропасть. Поминайте, как звали,
Как звали остаться, как звали свернуть
С дороги, ведущей до груды развалин,
Как звали круги разрубить, разомкнуть.
Стеклянные ночи расколоты болью,
И тянуться тонкие руки к рулям,
Все так безнадежно, все так подневольно
Когда ты идешь - в параллель потолкам.
Увидеть свою удивленную душу
На прерванном взлете, в закатной крови.
И если ты все же кому-нибудь нужен,
Уйди от окна и петлю оборви.
А может, у нужно-то очень немного -
Всего лишь один небольшой перегон,
Безбожная вера в неверного бога,
Высотный полет и крестовый фургон.



Моя слепая безысходность входила, как всегда, без спроса.
Не позвонив, не постучавшись, замки искусно обходя.
И становилось все понятным, и отпадали все вопросы,
Когда ее опять встречала под шум нелепого дождя.
Все по местам, все надоело, как двести лет одно и то же,
Хотелось даже не покоя - хотелось просто отдохнуть.
Зачем раздумывать о жизни - на деле все не так уж сложно,
Как от угла к углу другому короткий бесконечный путь.
Моя слепая безысходность вела по краю откровений,
Листала сны счастливых былей, ласкала неживой рукой.
Читала книги без названий, водила за руку по стенам,
И выметала в дальний угол, проворно действуя метлой.
И ничего не оставалось, как лечь, открыв глаза пустые,
Лежать часами неподвижно, не думать, не мечтать, не ждать.
Стучат в окошко монотонно тупые капли дождевые,
От них как будто бы тупеешь, перестаешь осознавать.
Моя слепая безысходность давила белой безнадегой,
Но я устала биться в стены, устала боль воспринимать.
Пыталась верить в то, что будет недалеко и ненадолго,
Потом оставила попытки, решила просто помолчать.
Так хорошо и безразлично, когда не страшно и не больно,
На все плевать и высокой башни, все по местам расположить.
Давно устала и сломалась, лежу, лежу себе спокойно,
Давно бы все пора закончить, но лень к окошку подходить.


Все покрылось добрым глюком,
Белой краской на дверях.
И тоска - моя подруга -
Стынет лезвием в руках.
Одиночество в единстве,
Безысходность - не уйдешь.
Позабытой давней мыслью
Заплясал по венам нож.
Словно ветру в чистом поле
Уходить навек легко.
Кто увидит вечность боли
За изломанной строкой.
Не любили, не встречали,
Обещали принимать,
Оставаться предлагали,
Да осталось отпевать.
Спеты песни. Сбиты планки.
Слышен шорох ха стеной.
И в окне зеленый ангел
Тихо манит за собой.
Что ж ты, ангел, обескрылил,
Не летишь под облака…
Забирай мое бессилье,
Вот тебе моя рука.
Снова утро. Гаснут свечи.
Водка выпита до дна.
Здесь никто пока не вечен -
Только вечная весна.
Ну-ка, солнце, ярче брызни,
Шлю тебе привет с Земли,
Уходя из новой жизни
По периметру петли.



Поворотом ключа открывалось окно,
Примерзало к асфальту стремленье в полет,
И от солнца в глазах становилось темно,
Благородная кровь через час - красный лед.

Несвятые кресты, да железный фургон,
А поодаль народ - любопытных толпа,
Переклин - перекрик - перешаг - перегон,
Заметает следы снеговая крупа.

Закидать - затравить - занести - закопать,
Сделать горестный вид и глаза послюнить,
Одному - горевать - наливать - забывать,
А другого поймать - поломать - положить.

Кто ответит за вмерзший в асфальт красный лед,
Кто завяжет узлом отступные пути,
Кто увидит полет, кто запомнит исход
И прикажет забыть - зализать - замести.

Перебой - перешаг, переклин - перекрест,
Перемыть - перелить, перепить - пережить,
Благородная кровь, благозвучная лесть,
А кому отвечать, а кого отпустить.

Открывалось окно поворотом ключа,
Замирала толпа от команды "Взлетать",
Под ногами земля докрасна горяча,
Затравить - закопать, заливать - забывать.




НЕОБЫЧНЫЙ ЗАКАЗ

Ликует толпа на халяву упившихся франтов,
Повсюду улыбки лоснящихся жиром лиц.
Сегодня - застолье и выдача праздничных грантов
Для всех, поступивших на курсы самоубийц.

Отбор был простым - без экзаменов и предоплаты.
И вывешен список - два слова: "Приняты все".
Особые скидки даются не очень богатым,
Учеба бесплатна для тех, кто беден совсем.

Ножи и веревки - в музее учебных пособий.
Табличка "EXIT" на каждом окне видна.
Старуха-директорша смотрит, наморщив лобик,
Как ленточки режут и пьют бокалы до дна.

-Товарищи, тише! Скорее места занимайте!
В торжественной части - доклад на сорок минут.
Запомните и запишите в своих тетрадях,
Что в области этой дела отлично идут.

-Ты что там невесел? А ну, улыбнись, скорее!
За добровольную смерть подними бокал!
-Я плачу от радости! Я всей душою болею
За счастье любого, кто в наши ряды попал!

-А я так хочу окончить с красным дипломом!
-Для этого, думаю, надо прилежно зубрить.
-Здесь так необычно и так в то же время знакомо...
-Да, здесь-то уж точно не станут нас жизни учить!

-Взгляни в расписание! В первом семестре читают:
"Теория смерти", "Искусство удавок-узлов",
Еще нам расскажут, как правильно все обставляют,
И даже - "Эстетика трупов" - тринадцать часов.

Вот - первая лекция. Радостный преподаватель.
Студенты притихли - ни слова нельзя пропустить.
-Приветствую и поздравляю с началом занятий.
Я буду и лекции, и семинары вести.

Надеюсь, что здесь никому не покажется странным,
Что я очень строг и чрезмерно придирчив порой.
Профессия - врач. Обучался у Кеворкяна.
"Теория смерти"- конечно, предмет непростой.

Я буду учить вас, как вскрыть себе вены научно.
В программе - расчет высоты для прыжка из окна.
Узнаете, как вам повесится проще и лучше
И что принимать для здорового вечного сна.

"Эстетика трупов" научит красиво смотреться.
Ведь надо ж подумать о нервах невинных людей.
И будет на случай, когда просто некуда деться
У вас подготовка за подписью лично моей.

Откройте тетради. И знайте - я очень строгий!
Готовьтесь к экзамену с первых учебных дней.
Вы - взрослые люди и выбрали эту дорогу,
Наверное, зная - не так уж легко на ней...

От постоянной работы компьютер поломан,
Но принтер выводит последние десять страниц.
Сидела всю ночь и печатала бланки дипломов
Успешно окончившим курсы самоубийц.




АД, В КОТОРОМ МЫ ЖИВЕМ.

Вольный перевод Глена Бентона

Гонки со смертью, жизнь в беспорядке,
Грешники, кайтесь, время - вперед.
Я проиграл... Ухожу без оглядки,
Сбитый на землю выстрелом влет.

Новым изломом, кровью на струнах
Не прикрываюсь... К смерти готов.
Я ухожу незаметно, бесшумно...
Что ж, осуждайте кружевом слов.

Я ухожу, будь на то моя воля.
Что я оставил? Чем я влеком?
Но - замираю в сумерках боли
Этого Ада, где все мы живем.

Все под запретом. Все без желанья.
Вякнуть тихонько - и сразу за куст.
Мне ли искать для себя оправданья?
Я, умирая, отсюда прошусь.

Что - обещанья... Больше не верю.
Тихо, замрите... Рвется струна.
Срок бесконечен и не измерить.
Жизнь - как секунда. Так же длинна.

Я беззащитен - лишь нападаю.
Прочь уходите. Что мне до вас?
Тела не стало. Душа умирает.
Все будет лучше чем то, что сейчас.

Мы это знали. Кем же мы были?
Что я могу? Я на нитке повис.
Веру мою проверяя насильем,
Как оборвать бесконечную нить?

Я ухожу. Будь на то моя воля.
Меченный метко смертным клеймом.
Но - замираю, путаясь в боли
Этого Ада, где все мы живем.




Перепутаны черной волей,
Заморочены не по теме,
Мы идем по дорогам боли
Там, где время целует стремя.

Вдаль дорога змеею дохлой.
А вокруг и смотреть не надо -
Те, кто прежде - к траве присохли,
Те, кто позже - еще не рядом.

Перемешана с кровью, с потом
Протухает вода в колодцах
Там, где жизнь хороша до рвоты,
Там, где смерть над собой смеется.

Что искали, уйдя из клетки,
То нашли, но никак не хватит.
На телах красавиц отметки
Не родимых, а трупных пятен.

За дела людей не в ответе,
Раскаленное и пустое,
Золотушное солнце светит,
Наполняя планету гноем.

Мы пойдем вперед до отказа,
Мы свое в себе позабудем,
И надежда убита фразой:
"В этом мире живых не будет".

Без петли круговой поруки,
Без ножа бесполезной боли,
Мы идем по дорогам скуки,
Наше стремя целует Воля.




Горьковатого дыма вдохнуть
И сорваться в безликую высь,
Оставляя непройденный путь
И кому-то ненужную жизнь.

И никто не забудет меня,
Потому что не помнил никто.
На закате последнего дня
Я на всем стану черным крестом.

Разрывается замкнутый круг,
Но пока еще только один.
Не туннель и не свет - просто глюк
Ожидает меня впереди.

Я смотрю на дымящийся храм,
Что когда-то сияньем слепил.
Темнота прилипает к рукам,
Темнота одиноких могил.

Тех могил, где не буду лежать,
Потому что нельзя хоронить.
Я еще не умел умирать,
А уже научили, как жить.

Научили себе на беду,
Как и был, я остался ничьим.
И своею дорогой пойду,
Уповая на силы свои.

Только некуда больше идти,
Окружили четыре стены.
Выход есть, но его не найти
В ожидании вечной весны.

Так закончится избранный путь.
Остается - за новую жизнь
Горьковатого дыма вдохнуть
И сорваться в безликую высь.